Представленная автобиография Александра Константиновича Штейна (1874-1945) – профессора, заведующего кафедрой кожных и венерических болезней ГИМЗ - 2-го ЛМИ с 1925 по 1946 гг. – охватывает период его жизни с рождения в 1874 г. по 1937 г. Написанная нетипичным для такого рода документов живым, а не официально-деловым языком, она скорее ближе к мемуарному стилю. Читатель не просто знакомится с сухими фактами биографии известного ученого, но и погружается вместе с ним в исторические перипетии, жизненные и научные проблемы автора, который описывает свои личные впечатления и переживания по поводу тех или иных событий его жизни. Помимо биографических сведений, эта краткая автобиография отражает размышления А.К.Штейна о социальном неравенстве, о системе медицинского образования и карьере врача, санитарном просвещении и врачебной этике. Данная автобиография была написана в 1937 г. и, конечно, несет на себе отпечаток времени, хотя автор далек от огульного обвинения царского режима во всех бедах и безмерного восхваления советского – он отмечает те недостатки и препятствия, которые встречались на его пути научного, педагогического и общественного деятеля как до, так и после революции.

В автобиографии А.К.Штейн пишет о своем участии в известных событиях в истории России начала XX в.: русско-японской войне 1904-1905 гг., революции 1917 г. Во время своей службы на крейсере «Громобой» во Владивостоке, он познакомился с Элеонорой Лорд Прей – американкой, жившей во Владивостоке в 1894-1930 гг. и оставившей после себя обширную переписку [1]. В ней говорится и о знакомстве с доктором Штейном, которого она обучала английскому языку. Судя по письмам Э.Прей, они были довольно близкими друзьями, и поддерживали переписку вплоть до 1920-х гг. Эти письма позволяют взглянуть на жизнь А.К.Штейна в период с 1903 по 1905 г. совсем с другой стороны, нежели автобиография. Во Владивостоке А.К.Штейном было сделано множество фотографий города и его окрестностей, которые дополнят картину жизненного пути Александра Константиновича Штейна.

Александр Константинович Штейн [2]

АВТОБИОГРАФИЯ.

Я вышел из семьи, где было много детей и очень мало средств к существованию. Мой отец служил аптекарским помощником в Городской барачной больнице им.Боткина в Ленинграде. Меня надо было выучить чему то такому, чтобы я, не обременяя семью, мог, как можно скорее, зарабатывать себе хлеб. Решено было отдать меня в СПБ Военно-фельдшерскую школу.

Школа эта предназначалась только для солдатских детей. Поэтому я хотя и сдал вступительный экзамен 12-м из 600 слишком, но казеннокоштным [3] меня принять не могли, - школа должна была испросить разрешение военного министра Ванновского [4]. По его приказу я был допущен условно приходящим.

В школу я должен был являться к 8 часам утра. Весь путь от Боткинских бараков до Выборгской стороны совершал пешком. В первую же четверть года я стал первым учеником, и тогда только последовал приказ о зачислении меня на казенный счет - 10 ноября 1887 г.

Своим суровым укладом школа воспитывала в своих питомцах исполнительность, выдержку, точность, выносливость, трудоспособность, неприхотливость, чувство товарищества и уменье защищать себя. Все эти качества очень пригодились мне в последующей жизни.

Школьные товарищи гордились мною перед параллельным классом, как первым учеником: обыкновенно по прочтении отметок выносили меня из класса на руках. Имя мое красовалось на красной доске все 4 года обучения в школе.

По окончании курса школы - 8-го июня 1891 г. - я был награжден серебрянными часами с соответствующей надписью и послан в числе 3-х тоже первых учеников на службу в Пажеский корпус. За обучение в школе мы были обязаны отслужить 6 л. (за 1 год - 1 1/2 года). Жилище для фельдшеров было отведено в подвале, обед полагался только дежурным (через сутки), жалованья 5 руб. в месяц.

Окончив школу мы радовались сознанием своей самостоятельности. 27 июня 1891 г. нам предстаяло явиться к Главному врачу Пажеского корпуса д-ру Юргенсону [5]. Как приобретшие некоторое оффициальное положение, мы направились по парадному ходу. Открывшая двери горничная послала нас на черный ход. Пришли в кухню. Через некоторое время вышел к нам главней врач с салфеткой за бортом военного сюртука, подошел, посмотрел на нас поверх очков и изрек: "смотрите, сволочи, у меня не пьянствовать. Сгною в камендантском управлении. Пошли" [6]. И мы пошли.... Наша молодая радость исчезла. Ведь нам было только по 17 лет. Какою уютною, и родною показалась теперь нам наша школа. Большие светлые дортуары [7], просторная зала, парадная лестница. Там о нас думали, заботились, учили: сюды мы пришли с искренним намерением добросовестно работать. Жгучая обида охватила наши юные сердца, а уйти нельзя, никуда нельзя: закабалены на 6 долгих лет. Я пережил чувство горечи и обиды так жгуче, что его надо было как то заслонить. В тот же день я подал заявление о желании быть откомандированный в Петергофский кадетский лагерь. Просьбы была уважена.

Главный врач этого лагеря д.ст.с. [8] д-р ДАНИНИ был полной противоположностью д-ру Юргенсону. Он исключительно чутко отнесся ко мне. Под его руководством работать было легко. Ценя прекрасное ко мне отношение, я изо всех сил старался выполнить свои обязанности так, чтобы не навлечь на себя ни малейшего неодобрения. С большой тревогой и горечью думал я о неизбежном возвращении в Пажеский корпус. Подошла осень. Вернулся к своим обязанностям и я. Жизнь вошла в прежнее русло: с одной стороны "нижние чины" в ковычках – пажи - расположились, как им полагалось, в роскошных помещениях, их окружало заботливое внимание, другие - тоже нижние чины без ковычек - ютились в подвале. О них никто не заботился. От них только требовали наилучшего исполнения их обязанностей; каждая оплошность навлекала на них жестокие последствия: взмах пера д-ра Юргенсона мог в кратчайший срок выбросить каждого из нас в места столь и нестоль отдаленные.

Между тем некоторые из пажей, желая отличиться или из-за других каких либо побуждений, посылали к нам через лакеев просьбу переписать записки, решить задачу по арифметике, сделать фортификационную задачу, написать русское сочинение, нарисовать орнамент и т.п. Исполнение работы оплачивалось щедро. Эти работы с одной стороны радовали нас возможностью хорошо заработать, с другой - у нас пробуждалось сознание, что наши умственные силы не плохо по сравнению с этой могущественной знатью - графами и князьями.

Обыкновенно все события текущей жизни обсуждались нашей маленькой коммуной сообща. В ней рос глухой затаенный протест. Наростая он выявлялся в самых разнообразных формах: кто кончал с собою, кто спивался, кто прибегал к протекции… на мою долю выпало иное, - я решил добиться аттестата зрелости. Только бумага об окончании гимназии могла открыть мне доступ в высшее учебное заведение. Я обратился за помощью к знакомым студентам. Они не только приносили мне книги по литературе, истории, но и с большой охотой занимались со мною. Дежурная комната лазарета давала необходимое уединение и тишину для самостоятельных занятий.

Время для экзаменов экстернам при классических гимназиях было самое неблагоприятное (м.нар.просвещ. Делянов [9]), требования были крайне строгие. На экзамены нередко приезжали инспектора учебного округа со специальною целью не пропускать экзаменующихся. Требовалось обязательное знание двух древних - латинского и греческого - языков и одного нового.

Но вот после огромного напряжения 26 мая 1896 г. заветная бумага в руках. Казавшаяся наглухо закрытая дверь высшего учебного заведения - открылась – Военно-Медицинская Академия впервые впустила в число студентов молодого человека в фельдшерской форме. Для того времени это был небывалый факт, о нем даже появилась газетная статья. От службы в Пажеской корпусе я был освобожден на 10 месяцев раньше срока - 6 сентября 1896 г.

Неимение средств, привычка к систематическому труду дали мне возможность получить на 1-ом и 2-ом курсах круглое максимум, а с ним стипендию Адлунга [10].

Во время летних каникул 4-го и 5-го курсов я работал в Самарском земстве, где организовывал врачебно-питательные пункты для рабочих. Основною целью этих пунктов было изучение движения сельско-хозяйственных рабочих, малоземельного крестьянства. Мой отчет об этой работе был напечатан в Санитарн.Бюллет.Самарского земства в 1901 г.

Проходили выпускные экзамены, а с ними возникал вопрос, где отбывать обязательную службу - опять за год 1 1/2 г. В это время у меня уже была семья. Женился я на учительнице сельской школы Петергофского уезда без требуемого в то время разрешения. Во мне жило сознание, что полученных в Академии знаний недостаточно. Ехать в какой бы то ни было военный лазарет значило отрезать себе возможность учиться и совершенствоваться. Обдумав глубоко свое положение, я решился на очень смелый шаг - лично обратиться к медицинскому инспектору флота действу.тайн.сов. КУДРИНУ [11]. Во флоте всегда было очень мало вакансий, проникнуть туда можно было только с помощью очень большой протекции. В главное Адмиралтейство я пришел несколько раньше приезда Мед.Инсп. [12] флота. Швейцар был строг и нелюбезен, но мне как то удалось пробить этот лед, из-за служебно-мухой [13] оболочки проглянуло человеческое сердце. Он впустил меня в вестибюль и предложил подождать приезда КУДРИНА.

- Вот, ваше высокопр-ство [14] вас ждут, сказал он, снимая с КУДРИНА пальто. Инспектор удивился. Он вопросительно посмотрел на меня. "Что вам угодно". Спросил он направляясь к лестнице.

Поднимаясь по ступенькам, я стал откровенно излагать мотивы своего желания служить во флоте. На площадке лестницы КУДРИН обнял меня за талию и ввел в свой кабинет.

• Где же вы хотите служить.
• В Кронштадтском госпитале, ваше высокопр-во.
• Почему Кронштадт, а не другой порт.
• В Кронштадте имеются хорошие руководители.
• Хорошо. Вы будете направлены в Кронштадт. Досвидания.

Все свершилось так быстро и так просто, что я едва поверил себе.

28 января 1902 г. последовал приказ о назначении меня младшим врачем в Кронштадский госпиталь [15]. Там я был назначен в кожно-венерическое отделение к д-ру Сухову [16], выдающемуся ученику проф.Тарновского [17]. Увлечься работой мне не удалось: вспыхнула война с Японией и я был назначен во Владивосток на крейсер "Громобой". На этом крейсере мне пришлось испытать все случайности морской войны. Крейсер сильно пострадал от подводного камня Клыкова в бухте Посьет [18]. Участвовал в бою 1-го авг. 1904 г. с Японской крейсерской эскадрой адмирала Комимуры [19] в Корейском проливе, причем "Громобой" понес огромную потерю людьми. 12 мая 1905 г. крейсер наскочил на Японскую мину, получил большую пробоину и потому только не был в Цусимском бою.

Когда затихла война и по земле русской бурливой волной потекло возмущение, "Громобой" предусмотрительно был отправлен сначала на Сахалин, а оттуда без захода в русские порты в Кронштадт.

Пребывание на крейсере во все время войны дало мне возможность наблюдать и расширять свой кругозор. Досуга было много, особенно когда судно чинилось в доке. Я мог в это время работать в госпитале, заботиться о команде. Я устраивал для команды чтения с фонарем, создавал библиотеку, устроил для нее на берегу культурную чайную, где были газеты, журнал, шашки, шахматы. Команда горячо отзывалась на все мои начинания.

По возвращении с войны я не мог удовлетвориться имевшимися знаниями по моей специальности, я стремился усовершенствоваться. Я вновь обратился к инспектору флота КУДРИНУ, который когда то так доброжелательно отнесся ко мне с просьбой, прикомандировать меня в Военно-Медицинскую Академию для возобновления знаний и написания диссертации на 2 года. КУДРИН предложил место старшего врача с прикомандированием в В.М.Ак. только на год. Этот срок был для моей диссертации недостаточным и я покинул флот.

Шел 1906 г. Наступило некоторое революционное затишье. Тем не менее пронесшийся вихрь не мог пройти безследно. Особенно это чувствовалось в войсках, а потому врачебная работа была особенно трудна: требовалась чуткость, большое уменье обращаться с возбужденными больными, особенно венериками.

Военно-санитарный инспектор СПБ-го военного округа МАКАВЕЕВ [20] предложил мне работать в кожно-венерическом отделении Семеновского-Александровского госпиталя [21].

Исполняя возложенные на меня обязанности мне приходилось очень вдумываться в жалобы больных, следить за приемом провизии, проверять пищу и входить во все детали жизни своего отделения.

В знак своего удовлетворения моей работой МАКАВЕЕВ перевел меня сначала в Благовещенский лазарет конного полка, а затем в венерическое отделение клинического военного госпиталя [22].

Вспыхнула Европейская война. Желая сохранить меня при Академии проф.Т.П.ПАВЛОВ [23] лично ходатайствовал оставить меня в клинике. По совместительству я был командирован в Резервный Волынский полк старшим врачем (с 1914 по 1917 г.). Здесь перед отправкой на фронт я обучал солдат элементарной анатомии, уменью перевязывать раны, накладывать шины, носить раненых, в чем мне помогали фельдшера. Когда волынцы подняли знамя восстания, я организовал медицинскую помощь 27 февр.1917 г. Меня приветствовали волынцы криками и качали. 25-го октября 1917 г. я организовал санитарный отряд, работавший во время взятия Зимнего Дворца [24].

После Октябрьской Революции я работал по санитарному просвещению народа, так как бытовые условия способствовали распространению сифилиса и венерических болезней. Популярными лекциями в клубе В.Мед.Ак., в клубе Молодежи, в клубе Коммунистического университета, помещавшемся тогда в здании Таврического дворца, во Дворце Труда и т.п. учреждениях я стремился дать правильное понятие о сифилисе и о способах его передачи. Эта моя деятельность выявлена в адресе от врачей кожно-венерического отделения (б.б-цы им.Тарновского) им.Мечникова [25].

Одновременно меня влечет исследовательская работа. Еще в 1911 г. я защитил диссертацию "Атеросклероз аорты у сифилитиков" и был удостоен звания д-ра медицины. За клинические исследования, обоснованные экспериментами на людях по патологии пятен от площиц [26] и после соответствующих клинических испытаний и 2-х лекций конференция В.-Мед.Ак. удостоила меня звания лектора преподавателя (прив.доц. [27]) по кафедре дерматологии и сифилидологии в 1923 г. В марте 1921 и 1924 г. я был единогласно избран по конкурсу на должность профессора и заведующего клиникой кожных и венерических болезней Г.И.Экспер. [28] Затем в 1925 г. в 2-ой Лен.Мед.Ин-т [29], где и состою профессором в настоящее время.

В первые годы моей профессорской деятельности аудитория и клиника кожных болезней помещалась в здании больницы им.Нахимсона [30]. Администрация больницы не сочувствовала такому совместительству. Она чинила всякие препятствия и затруднения как студентам, так и преподавательскому составу. Бывали случаи, когда студенты и преподаватели находили помещение, отведенное институту, запертым. Аудитория была проходной комнатой. Группы студентов занимались либо в одной комнате, мешая друг другу, или в плохоосвещенном корридоре. По распоряжению главного или старшего врача больных не позволялось демонстрировать ни на лекциях, ни на занятиях, они приглашались из амбулаторий, так что прежде чем наладить сносные условия пришлось пережить изрядное количество раздражений.

Мое участие в санитарно просветительной деятельности врачей выявило необходимость создать центр для руководства борьбы с венболезнями, где была бы возможность обучаться и студентам и врачам.

В присутствии ст.асс. клиники 2-го Л.М.И. М.И.Ковальского и ординатора той же клиники И.Ф.КАРМАНОВА я вручил Зав.Губздравом М.Ф.Адуевскому докладную записку об использовании пустующего здания бывш. Калинкинской больницы, ныне б-ца им.Тарновского. В 1927 г. Пом.Зав.Губздрава проф.Зембо предложил мне восстановить пустующее почти разрушенное здание б.Калинкинской б-цы с тем, чтобы после ремонта быть в ней главным врачем. Но клиническая, научно исследовательская и педагогическая работа вынудили меня отклонить это предложение. Я только принял участие в комиссиях. Б-ца им.Тарновского начала функционировать в 1928 г. В нее была переведена клиника ГИМ3. Туда же в"ехала и клиника Института для усовершенствования врачей [31].

Теперь для кафедры кожных и венерических болезней явилась возможность развить клиническую работу: больных с разнообразными формами кожных заболеваний было достаточно, как для лекций, так и для практических занятий. При клинике возник музей наглядных пособий.

В терапевтических протоколах заседаний терапевтической комиссии Г.И.М.З. клиника кожных и венерических болезней была признана показательной.

Не оставляя научно-санитарно-просветительной работы я прочел цикл лекций красноармейцам (подшефная воинская часть) и краснофлотцам, для чего выезжал в Кронштадт. Я проделал еще большую медицинско-санитарно-профилактическую работу в подшефном колхозе "Красная Искра". Выезжал на консультации в различные города Ленинградской области: Мурманск [32], Боровичи [33], Свирьстрой, Лаозеро [34], Петрозаводск [35], Куйволово. В 1937 г. провел научную конференцию в Вологде.

Для поднятия квалификации врачей Ленинграда я читая лекции по актуальным вопросам сифилиса, участвовал с докладами в областных венерологических с"ездах.

Во время эпидемии мягкого шанкра в 1933 г. мне было предложено Советом Л.Д.В.И. [36] работать по мягкому шанкру. Директор проф.Горбовицкий [37] назвал меня диктатором по мягкому шанкру. На конференции специалистов врачей Ленинграда я сделал доклад о наиболее простом, дешевом методе, лечения мягко-шанкрной язвы. Мною поставлен ряд научных работ по этому вопросу (усовершенствованный биологический метод интрадермареакции, хлорлиноксин), и лично проверял лечение больных. При помощи ЛенДВИ и напряженной работы врачей специалистов Ленинграда удалось ликвидировать большое количество мягко-шанкрных больных.

Для поднятия квалификации ближайших сотрудников клиники мне удалось устроить достаточно снабженную лабораторию и развернуть среди них научно-исследовательскую работу, в которую мною вовлечены все сотрудники: из них 5 канд.мед.наук, последн. представляют дисс.

Под моим руководством с сентября 1925 г. по настоящее время клиника дала 111 печатных трудов.

В отношении научной деятельности меня интересовали, как это видно из списка работ, две проблемы - патология сифилиса (диссертация) и дерматиты. О последних во время царского режима работ почти не было. У меня возникла мысль уяснить происхождение дерматитов. Путем многочисленных опытов на людях в течении 13 лет последовательными систематическими работами, каждою из которых решалась какая нибудь небольшая практическая профилактическая задача (смешение чесотки с заболеванием кожи от лукового клеща и т.п.) мне удалось осознать патологию дерматитов, часто встречающихся у рабочих. В 1938 г. я смогу подитожить мою многолетнюю работу в одно целое.

 

А.К. Штейн на крейсере «Громобой», 1905 г.

(Фотографии взяты из книги Прей Э.Л. «Письма из Владивостока, 1894-1930»)

 

Доктор А. К. Штейн в своей каюте на крейсере «Громобой».

 

Крейсер «Громобой» в доке, вид на бухту Золотой Рог. Фото А.К. Штейна.

 

Доктор А. К. Штейн в гостях. Владивосток, 1905 г.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

1.       Прей Э.Л. Письма из Владивостока, 1894-1930. Владивосток: Рубеж, 2011.

2.       В приводимом документе сохранена исходная орфография и пунктуация.

3.       Содержащийся и обучаемый на казенный кошт, т.е. за счет государственных средств.

4.       Ванновский Петр Семенович (1822-1904) - военный министр (1882-1898), министр народного просвещения (1901—1902).

5.       Юргенсон Владимир Магнусович.

6.       Согласно воспоминаниям Бориса Владимировича Геруа, генерал-майора Генерального штаба, во время его обучения в Пажеском корпусе В.М.Юргенсон и сам «был не прочь выпить, и часто, при вечерних посещениях лазарета, от него пахло вином, а иногда и походка выдавала недавнее возлияние» (см. Б.В.Геруа «Воспоминания о моей жизни»).

7.       Общие спальни для учащихся в закрытых учебных заведениях.

8.       Действительный статский советник.

9.       Делянов Иван Давыдович (1818-1898) – министр народного просвещения (1882—1897).

10.    Стипендия им. статского советника Адлунга присуждалась студентам Военно-Медицинской Академии и ветеринарных институтов.

11.    Кудрин Владимир Сергеевич (1834-1908) - главный медицинский инспектор флота, Действительный тайный советник.

12.    Медицинский инспектор.

13.    Не ясно, что имеется в виду.

14.    Ваше Высокопревосходительство.

15.    Николаевский Морской госпиталь в Кронштадте. Согласно другой автобиографии А.К.Штейн был назначен туда в 1901 г.

16.    Сухов А.А.

17.    Тарновский Вениамин Михайлович (1837-1906) – основатель русской школы венерологии.

18.    Залив в Японском море; камни Клыкова находятся в бухте Витязь.

19.    Камимура Хиконодзё (1849 - 1916) командовал вторым флотом Японской империи в русско-японскую войну (1904-1905) в битвах при Ульсане (бой в Корейском проливе) и Цусиме.

20.    Окружной военно-санитарный инспектор Петербургского военного округа доктор И.И.Макавеев.

21.    Семеновский Александровский военный госпиталь располагался в здании на Лазаретном пер., д.2.

22.    В феврале 1907 г. А.К.Штейн был переведен на ординаторскую должность в дерматологическую и сифилидологическую клинику Военно-медицинской академии.

23.    Павлов Тимофей Павлович (1860–1932) руководил кафедрой кожных и венерических болезней Военно-медицинской академии в 1897–1924 гг.

24.    Сноска автора: «Письменная благодарность полкового комитета Волынского полка с просьбой продолжать мою полезную [дальше страница обрезана]».

25.    Не совсем ясно о какой больнице идет речь: больница им.Тарновского (1922-1930) – Калинкинская больница (1779-1922) – Кожно-венерологический институт (1930-1956); больница им.Мечникова (1919-1994) – больница Петра Великого (1907-1919, с 1994 по настоящее время).

26.    Phthirus pubis.

27.    Приват-доцент – нештатный преподаватель, равный по званию доценту.

28.    Государственный институт экспериментальной медицины. Согласно другой автобиографии в сентябре 1921 г. А.К.Штейн был избран на должность заведующего клиникой кожных болезней Государственного института экспериментальной медицины, которую занимал до ликвидации клиники в августе 1924 г.; с сентября 1924 г. по март 1925 г. исполнял обязанности профессора и заведующего дерматологической и сифилидологической клиники Военно-медицинской академии.

29.    В то время – Государственный институт медицинских знаний (1920-1930).

30.    Кожно-венерологическая больница им.С.М.Нахимсона (1923-1941), в настоящее время – Клиническая ревматологическая больница №25.

31.    В 1927 г. А.К.Штейн читал курс дерматологии и венерологии в ГИДУВе («Профилактик» от 19 февраля 1927 г., №11).

32.    С 1938 г. – Мурманская обл.

33.    С 1944 г. – Новгородская обл.

34.    Не совсем ясно, какой населенный пункт имеется в виду: то ли поселок Ладожское озеро, то ли неизвестное ныне поселение у оз.Ладозеро на границе респ.Карелия и Архангельской обл.

35.    Респ. Карелия, в состав Ленинградской обл. не входил.

36.    Ленинградский дермато-венерологический институт (Научно-исследовательский кожно-венерологический институт). В 1930-1940 гг. А.К.Штейн заведовал сифилидологической клиникой этого института.

37.    Горбовицкий Самуил Ефимович (1900-1989) – в 1963-1973 гг. заведующий кафедрой кожных и венерических болезней ЛСГМИ.